Уикхем наконец заинтересовался. Он поднялся и затеребил лапой клочок бумаги. Элиза шуганула кота и вдруг замерла от удивления. К внутренней стороне обоев была прикреплена полоска пожелтевшей бумаги, заполненная убористым черным шрифтом.

– Смотри, Уикхем, это же… кусок старой газеты! – воскликнула Элиза. И, щурясь, принялась всматриваться в буквы непривычного начертания. – Вот, послушай, – выдохнула она и провела указательным пальцем по верхней строчке, напечатанной более крупно: – «Гемпшир кроникл, седьмое апреля тысяча восемьсот десятого года…» Боже, ведь это было почти двести лет назад!

Элиза выложила обрывок старинной газеты на столешницу и следующие несколько минут пробегала глазами плотно напечатанные колонки объявлений. «Лучшие шелковые галстуки для джентльменов», «Отборная говядина для стейков», «Растяжка и сушка» (что бы это ни означало) и еще целый перечень других малопонятных и загадочных предметов и услуг с названиями вроде: «Дамское снадобье Эрлиха», «Калибровочные термометры кипения» и «Резиновые изделия из Индии».

Когда глаза ее устали от мелкого замысловатого шрифта, она еще раз самым тщательным образом осмотрела туалетный столик. Затем опустилась на колени перед зеркалом и поставила его строго вертикально, с некоторым беспокойством отметив, что посеребренная поверхность действительно находится «в плачевном состоянии», как выразился в лавке Джерри.

Легко убедив себя, что эта мелочь ничуть не портит общего впечатления от покупки, она наклонила зеркало в свою сторону и с огорчением увидела, что с одной стороны деревянная планка немного отходит от рамы.

– Ну вот тебе, пожалуйста. Дерево покоробилось, – сказала она коту. – А ну-ка, помоги мне, Уикхем. Так не хочется признавать, что Джерри был прав.

Кот сладко потянулся и мяукнул.

– Спасибо, – усмехнулась Элиза. – Как раз этого мне недоставало.

Она притянула зеркало к себе и перевернула, чтобы посмотреть, в каком состоянии дерево сзади. И с облегчением отметила, что зазор составляет не более шести дюймов в длину.

– Все не так плохо, как я думала, – пробормотала Элиза. – Надо немного подклеить, и все.

Она подцепила ногтем край деревянной планки, отделяя ее от рамы с целью определить, насколько глубоко проходит трещина. В этот момент что-то выпало из-за зеркала и глухо шлепнулось на пол.

Привлеченный шумом, Уикхем бросился на незнакомый предмет с грозным шипением. Элиза оттолкнула кота и с удивлением уставилась на находку. Затем осторожно прислонила зеркало обратно к стенке, наклонилась и подняла то, что выпало.

Несколько секунд она простояла на коленях, пытаясь сообразить, что происходит. В руке у нее оказалась тонкая пачка плотных листов желтоватой бумаги, перевязанная крест-накрест, точно рождественский подарок, зеленой шелковой ленточкой.

– Господи боже… – пробормотала Элиза, покосилась на зеркало и поймала в нем отражение своего удивленного лица.

Что-то ударило ее по руке, она глянула вниз и увидела, что Уикхем пытается завладеть кончиком шелковой ленты. Элиза поднялась, подошла к окну и осмотрела свою находку. Она увидела два прямоугольника сложенной бумаги, связанные вместе широкой лентой. Тот, что наверху, был поменьше, и на нем проглядывала какая-то надпись, выведенная красновато-коричневыми чернилами, но слова закрывала лента.

– Письма! – воскликнула Элиза.

Она перевернула пачку и увидела на более толстом из писем круглую печать из какого-то блестящего темно-красного материала. «Должно быть, восковая», – подумала Элиза, хотя сам материал походил больше на пластик, нежели на воск. Окончательно заинтригованная, она отогнула ленту, закрывающую надпись, и прочла адрес:

– «Мисс Джейн Остин, Чотон, коттедж»… Джейн Остин!

Совершенно потрясенная при виде имени знаменитой писательницы девятнадцатого века, Элиза сделала паузу, глубоко вздохнула и лишь после этого смогла дочитать адрес на письме. Губы ее дрожали. Подумать только, Джейн Остин!

– «Джейн Остин… мистеру Фицуильяму Дарси, Чотон, Большой дом»! – взвизгнула она.

Элиза простояла на ковре в спальне еще несколько секунд, перечитывая надпись на меньшем конверте.

Мысли, обуревавшие ее в тот момент, было трудно описать. Элиза не относила себя к разряду заядлых книгочеев, однако была достаточно начитанной девушкой. Пристрастия ее отличались большим разнообразием. Она с удовольствием читала современную развлекательную прозу, были у нее и любимчики среди почтенных классиков, от Агаты Кристи и Деймона Раньона до нескольких великих поэтов и романистов.

И, подобно многим женщинам, она обожала роман «Гордость и предубеждение» – недаром он красовался на полочке рядом с прикроватной тумбой среди дюжины других зачитанных чуть ли не до дыр книг. Да, именно «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, бессмертная история о мисс Элизабет Беннет и ее бескомпромиссных поисках великой любви.

Короче говоря, Элиза Найт имела представление о том, кто такая Джейн Остин, и, конечно, знала, кто такой мистер Фицуильям Дарси, господин, которому предназначалось письмо, столь неожиданно попавшее к ней в дом.

Не выпуская находки из рук, она подошла к кровати и села. Потом взглянула в окно и увидела в нем свое отражение, окруженное нимбом тускло-голубого лунного света. Элиза дала полную волю воображению, прокручивая все возможные «что, если» и убеждаясь в том, что «иначе и быть не может». С лица ее не сходила улыбка. Джерри непременно высмеял бы ее за столь романтические идеи, которые, по правде сказать, были не только романтичны, но и совершенно абсурдны, поскольку отношений, на которые намекал этот выведенный на бумаге адрес, попросту не могло быть. Ведь Дарси – всего лишь герой романа, лицо нереальное, разве не так?..

Она взглянула на Уикхема – кот не замедлил вскочить вслед за ней на постель – и пробормотала:

– Что ж, есть только один способ выяснить это. Прочитать письма.

Невзирая на вполне обоснованный скептицизм относительно подлинности этих писем, Элиза с бешено бьющимся сердцем дрожащими руками вскрыла то письмо, что потолще, адресованное Джейн Остин и отправленное Фицуильямои Дарси. Перед ней оказался листок бумаги, исписанный размашистым мужским почерком. Она прочла вслух:

«12 мая 1810 года

Дражайшая Джейн!

Капитан меня нашел. Я вынужден немедленно скрыться. Но если удастся, буду ждать вас сегодня в полночь на том же месте, как договорились. И там вы узнаете все, что хотели знать.

Ф. Дарси».

Элиза призадумалась над смыслом этих коротких фраз. Еще раз перечитала письмо с легкой дрожью в голосе. Совсем не этого она ожидала. Хотя с другой стороны, если вдуматься хорошенько… что можно было вычитать в послании этого Дарси? Вряд ли цветистые и романтичные комплименты прекрасной даме или поэтические уверения в вечной любви. Все же странно и непонятно… Его нашли. Он должен скрыться. Что все это означает? Может, второе письмо – это ответ Джейн Остин и из него станет все понятно?

Она отложила письмо Дарси и взяла в руки второе. С благоговейным трепетом рассматривала Элиза адрес, написанный изящным женским почерком с завитушками. Перевернув письмо, она увидела, что восковая печать не тронута и в нее вдавлена заглавная буква «О», тоже вся в завитушках. Стало быть, его никогда не читали. И возможно даже, вообще не отсылали. Но почему?.. Элиза провела кончиком пальца по изгибам и выпуклостям печати, и ее охватило возбуждение. И еще она ощутила легкое покалывание, точно электрический разряд прошел от печати в кожу.

– Ты хоть представляешь себе, Уикхем, что это означает, если письмо действительно написано самой Джейн Остин?

Элиза покосилась на кота. Тот старательно вылизывал длинным розовым язычком шерстку на растопыренной когтистой лапе. Элиза вздохнула.

– Нет, конечно, не представляешь, бедняга. Ведь мыслить тебе не дано.

Она вертела письмо в пальцах, не отрывая от него глаз. Если оно подлинное и она его вскроет, то прослывет на весь мир глупой художницей, уничтожившей ценнейший исторический документ.